СЛОВО В ДЕНЬ
ПРАЗДНОВАНИЯ ПЕРЕНЕСЕНИЯ МОЩЕЙ СВ. НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА
9/22 мая
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Дорогие братья и сестры,
вот вы пришли в этот весенний день в храм Божий на праздник, как в народе говорят, "весеннего Николы". Есть еще "зимний Никола" - это в декабре. Тогда празднуется его память. А сегодня мы празднуем перенесение святых мощей этого угодника Божия из Мир Ликийских, города, в котором он епископствовал, в город Бари. Миры Ликийские - это теперь турецкий город Дембре. Бари - итальянский город, на юго-востоке Италии, и теперь сохраняет свое название. Но все ли, здесь собравшиеся, знают, как совершалось это перенесение мощей из города в город? Что мы сегодня, собственно, празднуем? Скорее всего, подробности известны не всем и поэтому я позволю себе вкратце о них рассказать.
В конце XI века в г. Миры Ликийские прибыли три корабля из итальянского г. Бари. Корабли были объявлены, как купеческие. Плавание мореплавателей доселе и впрямь походило на заурядное торговое мероприятие. Из родного г. Бари они вышли загруженными пшеницей. Приплыв в Антиохию, продали там пшеницу и загрузили корабли другим товаром. Теперь с этим товаром приплыли в Миры Ликийские. Но вот здесь "купцы" повели себя странно. Пристав к городской пристани, они направились почему-то не к местным купцам, не на рынок, как можно было ожидать, а прямехонько в местную церковь, где покоились мощи знаменитого мирликийского архиепископа Николая. И почему-то все они были при этом вооружены. Далее их действия совсем уж перестали походить на мирное торговое предприятие. Придя в храм, они раскопали церковный помост, извлекли из-под него раку с драгоценными мощами, отнесли ее на один из своих кораблей и тут же отплыли. Таковы были обстоятельства события, которое мы сегодня празднуем.
Спрашивается: что же мы празднуем? Более девяти веков назад православный Восток лишился одной из величайших своих святынь, которая была "перенесена" на католический Запад, - а мы это празднуем? Может быть, более уместно нам было бы по этому случаю не радоваться, а плакать? Греки, кстати сказать, "весеннего Николу" не празднуют. Почему же Русская Православная Церковь все-таки радуется в этот день и празднично его отмечает, а не объявила его днем траура?
Дорогие мои православные братья и сестры, мы с вами празднуем сегодня не утрату нашей святыни, а спасение ее от поругания!.. Какое же "спасение от поругания", спросите вы, когда выкопали и унесли? Да. Выкопали и унесли. При этом даже не без хитрости и лукавства. Но мы все-таки, несмотря ни на что, видим во всем случившемся промысел Божий. И считаем, что этот промысел был благ. И этому радуемся. Почему же это "перенесение" было благом и ему можно радоваться?
Чтобы понять это, нужно еще раз вернуться мысленно в те стародавние времена более чем девятивековой давности. Что же мы там увидим? Мы увидим, что эти времена характеризуются все более возрастающим могуществом на Ближнем Востоке турок. Незадолго до вспоминаемого сегодня события, примерно лет за пятнадцать до него, турки овладели Иерусалимом. Менее чем за год до сего события, летом 1087г., они предпринимают очередной военный поход и опустошают обширные территории от Корсуня (это Крым, недалеко от Севастополя) до Антиохии и опять Иерусалима. Любые попытки сопротивления турки безжалостно подавляют: мужчины уничтожаются, женщины и дети отправляются в плен, дома и имущества предаются огню. Беда коснулась тогда многих городов и сел, в том числе и города Миры, бывшей столицы Ликийской страны, где когда-то епископствовал святитель Николай. Сей город был также опустошен турками, но всечестные мощи святителя, благодарение Богу, остались при этом в сохранности и нетронуты. После этого-то, как сообщает нам церковное предание, и было видение одному из священников в г. Бари. Во сне ему явился святитель Николай и просил о перенесении мощей из разоренного города сюда, в Бари. Священник сейчас же поведал всем о бывшем ему видении. Тогда-то и был предпринят этот морской поход якобы по торговым делам, а на самом деле с одной единственной целью: выполнить просьбу святителя и перенести его мощи в безопасное место. Как это было проделано, я уже рассказал. Схитрили, конечно, "купцы". Но кто знает, когда бы не эта их "хитрость", так очередной набег турок, возможно, заставил бы нас уже по-настоящему заплакать и объявить день этого набега днем траура - ибо в этот день мы вспоминали бы уже не "перенесение" мощей, а их "осквернение", "поругание" и "уничтожение". С христианскими святынями турки не очень-то церемонились.
Есть, правда, такие ревнители православия и римоненавистники (не знаю уж, чего в них больше: любви к православию или ненависти к католицизму), которые говорят: "А все равно нечему тут радоваться. Пусть бы лучше мощи погибли. Мы их все равно лишились. Но тогда бы они хоть и католикам не достались. А так попали в руки еретиков". Мне такие рассуждения, знаете, что напоминают? Одну старую-престарую историю, случившуюся еще во дни царя Соломона. Жили об ту пору в одном доме две женщины. У обоих были маленькие грудные детки. И вот, один младенец умер. Мать, проснувшись ночью и обнаружив случившееся, подложила своего мертвого младенца другой женщине, а ее ребеночка взяла себе. Родная мать, обнаружив утром подмену, стала требовать свое дитя обратно. Но эта безстыдница не отдавала и говорила: "Это мой ребенок, а твой умер". Не решив спора, обе направились на суд к Соломону. Премудрый царь, выслушав обоих, увидел, что обе стоят на своем и совершенно очевидно, что ни та, ни другая не уступит и не признается в обмане. Что было делать? Сам Соломон и подавно не мог определить, кому из них принадлежит ребенок. И тогда он нашел единственный способ выявить родную мать. Воистину мудрый был человек. Он повелел слугам: "Принесите-ка сюда меч. И как обе говорят, что этот ребенок принадлежит им, рассеките его пополам и отдайте половину одной и половину другой, поровну". Женщина, укравшая ребенка, воскликнула: "Вот это по справедливости! Пусть уж не достанется ни мне, ни ей". Но родная мать, услышав такой приговор, взмолилась: "Только не убивайте! Отдайте лучше ей дитя, пусть останется у нее. Только не убивайте!.." Тогда царь сказал: "Отдайте младенца этой женщине. Она его мать".
Любовь не ищет своего - но блага любимому. Если это - любовь. А не волк эгоизма в овечьей шкуре любви. Поэтому, вспомнив историческое событие, явившееся основой для сегодняшнего праздника, и выяснив, что это событие было делом благого промысла Божия, а стало быть можно и нужно ему радоваться - поговорив обо всем этом, мне хочется поговорить сегодня еще на одну тему. Буду говорить сегодня
Всем нам с детства, с самого раннего детства, очень хорошо знакомо слово "мое". Это "мое" пронизывает все сферы человеческой жизни, личной и общественной. "Мой" народ, "моя" страна, "мой" город или "моя" деревня, "моя" улица, "мой" двор, "мой" дом, "моя" квартира, "моя" фабрика или "мой" завод, "моя" любимая спортивная команда, "моя" семья, "моя" школа, "мой" детский сад, "мо-о-я" игрушка и т.д.
Это "мое" и является главным ориентиром, путеводной звездой в жизни многих людей. "Мое" - это то, что надо отстаивать, об успехе и преуспевании чего следует всемерно заботиться. Потому что это "мое". Делами человеческими сплошь и рядом руководит человеческий эгоизм, личный или общественный. И от такого руководства дела наши идут часто из рук вон плохо.
Было бы, однако, неумно просто ругать людей за их эгоизм и говорить им: "Перестаньте быть эгоистами, перестаньте любить себя; станьте альтруистами, любите других". Такие пожелания чаще всего отскакивают от брони человеческого эгоизма, как от стенки горох.
Стало быть, надо задуматься: случайно ли в человеческую природу, в самую глубину ее заложено такое неискоренимое себялюбие? Попытаемся разобраться: всегда ли это плохо - любить себя? Если всегда - тогда зачем мы рождаемся и всю жизнь живем с таким плохим "компасом" внутри себя? Почему мы не рождаемся с неискоренимым "друголюбием"? Почему даже "друголюбие"-то, любовь к ближним, требует прежде любви к себе, "себялюбия"? Заповедь гласит: "возлюби ближнего твоего, как самого себя". Заповедь не отрицает любви к себе, признает ее законность. И просит только о такой же любви к другим. Люби себя - но и других так же, как себя.
Но возможно ли это? Не требует ли заповедь прямо невыполнимого? Ведь всякое проявление любви к ближнему - означает не что иное, как ущемление в чем-то своих интересов, "нелюбовь" к себе. Любое доброе дело - это по сути: взять от себя и отдать другому. Идет ли тут речь о деньгах, физическом труде, времени или о чем угодно. Помочь кому-то - значит отдать ему свое время, физические силы, деньги - в любом случае что-то отдать, чего-то лишиться.
Как же совместить эти две, кажется, совсем несовместимые "любви": любовь к себе, живущую в каждом из нас с колыбели, и любовь к ближнему, оборачивающуюся всякий раз для нас "самоограблением"?
"Люби себя - но и ближнего, как себя" - не есть ли это: "Копи деньги - отдавая деньги"? Можно ли как-то примирить эти две "любви": к себе и ближним? Если нет - зачем Бог дал нам первую и, в то же время, требует от нас второй? Оставил бы уж при какой-то одной, если одна с другой несовместимы. Как можно совместить несовместимое?..
Как, да зачем, да почему... Вот назадавал батюшка вопросов! Поди тут разберись... Да?..
Не робей, сейчас еще стану спрашивать. Вспомните-ка, чада мои родные, что завещал Спаситель желающим следовать за Ним: "Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее" (Мр.8, 34-35).
Теперь уже, кажется, и Спаситель требует несовместимых вещей. Как это понимать: "кто хочет душу сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет - тот сбережет"? По-человечески рассуждая: если будешь беречь - так и сбережешь, а когда потерял - так уж не сберег. А тут: надо потерять - чтобы сберечь. Как это? Не есть ли и это: "Копи деньги - отдавая деньги"? Ясно, что все эти вопросы - с одного поля ягоды.
Как же в них разобраться? В жизнь, дорогие мои, не разберемся, если не уразумеем прежде всякого разбирательства, что есть два рода самолюбия. Одно спасительно, оно собственно и есть истинное "себялюбие". Другое губительно. Оно называется "эгоизмом".
Так вот, чтобы спасти себя - надо еще, оказывается, правильно, спасительно возлюбить себя. А если тут чего-нибудь напутаешь, да возлюбишь вместо себя свой эгоизм - значит, будешь первым врагом для себя. Этим собственным своим эгоизмом свою собственную бесценную и бессмертную душу - и погубишь.
"Себялюбие", выходит, не лишняя деталь в природе человеческой. Эта сердцевина человеческого существа заложена в нас Богом неслучайно. Беда только, что вместо истинного, спасительного "себялюбия" душой человеческой часто командует ложное, губительное самолюбие, эгоизм. И жизнь идет наперекосяк, а дьявол радуется.
Но вопросам еще не конец. Самый-то существенный остается вопрос: каково оно, это истинное себялюбие, и как отличить его от ложного - эгоизма? Как нам жить, чтобы спасительно любить себя, а не губить себя?
С этими вопросами, дорогие мои, тоже в жизнь не разберешься, если не уяснишь прежде, что "любить себя" человек может только "любя кого-то или что-то". "Свобода" моего "я" и ваших "я" - сама по себе есть пустое место. Сказать: "этот человек свободен" - ровным счетом ничего не сказать. Это будет пустая, ни о чем не говорящая фраза до тех пор, пока за ней не последует разъяснение: для чего и от чего свободен этот человек?
Он свободен от нравственных норм для удовлетворения своих безнравственных страстей и бесчисленных потребностей?
Или он свободен от страстей и лишних потребностей для нравственного самоусовершенствования, для самоотверженного служения Богу и людям?
Любя себя - что ты любишь? Свои страсти? Или свою душу, которую губят эти страсти? Для чего и от чего ты свободен? Подумай-ка об этом на досуге ...
Как видим, к двум несовместимым "любовям" добавляются еще две столь же несовместимые "свободы". Об этих двух "свободах" и различии между ними замечательно писал Ф.М.Достоевский в своем последнем романе "Братья Карамазовы":
"Посмотрите у мирских и во всем
превозносящемся над народом Божиим мире, не исказился ли в нем лик Божий и Правда
Его? У них наука, а в науке лишь то, что подвержено чувствам. Мир же духовный,
высшая половина существа человеческого отвергнута вовсе, изгнана с неким
торжеством, даже с ненавистью. Провозгласил мир свободу, в последнее время
особенно, и что же видим в этой свободе ихней: одно лишь рабство и
самоубийство! Ибо мир говорит: "Имеешь потребности, а потому насыщай их,
ибо имеешь права такие же, как и у знатнейших и у богатейших людей. Не бойся
насыщать их, но даже приумножай" - вот нынешнее учение мира. В этом и
видят свободу. И что же выходит из сего права на приумножение потребностей?..
Понимая свободу как приумножение и скорое утоление потребностей, искажают
природу свою, ибо зарождают в себе много бессмысленных и глупых желаний,
привычек и нелепейших выдумок... Иметь обеды, выезды, экипажи, чины и
рабов-прислужников считается уже такою необходимостью, для которой жертвуют
даже жизнью, честью и человеколюбием, чтоб утолить эту необходимость, и даже
убивают себя, если не могут утолить ее. У тех, которые небогаты, то же самое
видим, а у бедных неутоление потребностей и зависть пока заглушаются пьянством.
Но вскоре вместо вина упьются и кровью, к тому их ведут. Спрашиваю я вас:
свободен ли такой человек? Я знал одного "борца за идею", который сам
рассказывал мне, что когда его лишили в тюрьме табаку, то он до того был измучен
лишением сим, что чуть не пошел и не предал свою "идею", чтобы только
дали ему табаку. А ведь такой говорит: "За человечество бороться иду".
Ну куда такой пойдет и на что он способен? На скорый поступок разве, а долго не
вытерпит. И не дивно, что вместо свободы впали в рабство, а вместо служения братолюбию
и человеческому единению впали, напротив, в отъединение
и уединение... В мире все более и более угасает мысль о служении человечеству, о
братстве и целостности людей, и воистину встречается мысль сия даже уже с усмешкой,
ибо как отстать от привычек своих, куда пойдет сей невольник, если он привык утолять
бесчисленные потребности свои, которые сам же навыдумал? В уединении он, и какое
ему дело до целого. И достигли того, что вещей
накопили больше, а радости стало меньше.
Другое дело путь иноческий. Над послушанием, постом и молитвой даже смеются, а между тем лишь в них заключается путь к настоящей, истинной уже свободе: отсекаю от себя потребности лишние и ненужные, самолюбивую и гордую волю мою смиряю и бичую послушанием, и достигаю тем, с помощью Божьей, свободы духа, а с нею и веселья духовного! Кто же из них способнее вознести великую мысль и пойти ей служить - уединенный ли богач, или сей освобожденный от тиранства вещей и привычек? Инока корят его уединением: "Уединился ты, чтобы себя спасти в монастырских стенах, а братское служение человечеству забыл". Но посмотрим еще, кто более братолюбию поусердствует? Ибо уединение не у нас, а у них, но не видят сего. А от нас и издревле деятели народные выходили, отчего же не может быть их и теперь? Те же смиренные и кроткие постники и молчальники восстанут и пойдут на великое дело... А неверующий деятель у нас в России ничего не сделает, даже будь он искренен сердцем и умом гениален. Это помните. Народ встретит атеиста и поборет его, и станет единая православная Русь. Народ верит по-нашему. Берегите же народ и оберегайте сердце его. В тишине воспитайте его. Вот ваш иноческий подвиг, ибо сей народ богоносец". Это книга шестая, глава третья: "Из бесед и поучений старца Зосимы".
Таким образом, "свобода" человеческая заключается только в свободном выборе между двумя "несвободами". "Чистой свободы" в природе не существует. Нашему свободному выбору предоставлено лишь одно: добровольно подчинить свою волю Богу, стать рабом Божиим, или, руководствуясь своими "страстьми и похотьми", стать рабом диавола. Выбор только такой: отдать себя в рабство Богу или диаволу. Это лишь решает человек "свободно". И на этом кончается вся его "свобода". Дальше начинается служение избранному господину. Одно служение спасительно для души. Другое губит душу. Служение Богу приносит счастье и "служащему", и тем, кому он служит. Служение диаволу несчастит всех, радует только диавола.
Когда мы живем для Бога и творим добро - разве мы не счастливы? Самое чистое и высокое счастье человек находит именно здесь. Хотя это и загадочно в высшей степени. На этом строится, между прочим, один из вариантов "нравственного доказательства бытия Божия". Он имеет прямое отношение к нашему разговору и поэтому я расскажу о нем.
Этот вариант "нравственного доказательства бытия Божия" опирается на тот общеизвестный факт, что, кроме законов внешних, издаваемых гражданской властью (постановлений, предписаний, указов, приказов и т.п.) - поведением людей управляет еще и некий внутренний закон. О наличии такого "внутреннего закона" в душе каждого человека, даже "непросвещенных язычников" писал ап. Павел: "Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую" (Римл. 2,14-15).
Вот, эта совесть, то обвиняющая, то оправдывающая нас, о которой писал ап. Павел, есть явление прямо необъяснимое - когда не веровать в Бога и Его влияние на человеческую душу. Давайте присмотримся: за что совесть нас "оправдывает", а за что "обвиняет"? Всякий раз, когда мы совершаем какое-то доброе дело - совесть нас оправдывает и душа наша наполняется светлой радостью. Когда творим зло, преступаем нравственные нормы - совесть обвиняет и душа наша скорбит, подчас скорбит смертельно, даже до самоубийства.
Но ведь мы уже выяснили, что всякое "доброе дело" - это "взять от себя и отдать другому" (силы ли, деньги ли, время ли). Чему же, в таком случае, радуется душа? Не задумывались вы об этом? Когда вы делаете добро - чему вы радуетесь? Ведь вы материально обеднели, потеряли время, силы свои, вместо того, чтобы у себя на даче вложить в свой огород, кому-то отдали... Откуда же у вас по этому поводу радость на душе? Да еще такая чистая, светлая?.. Когда бы мы рождались только с "эгоизмом" и никакого другого "себялюбия" в нас не было - нам бы тут следовало горевать, эгоизм-то наш явно ущемлен в своих интересах. Стало быть, радуется в нас не эгоизм, а что-то ему противоположное. Это мы, родные мои, радуемся. Это душа наша бессмертная ликует! Отчего ж она ликует? От того, что сделан шажок к ее спасению. Оттого ликует, что поступили вы прямо по-Евангельски: желая душу свою спасти, "сберечь" - "потеряли" ради этого себя, свои эгоистические интересы.
А вот другая ситуация. Родион Романович Раскольников. Бедный студент. Сам бедствует, мать и сестра бедствуют. Все хорошие, добрые, но несчастные люди. А рядом живет старуха-процентщица... Рассудком Родион Романович продумал все. Логикой оправдал себя "железно". Старуху никто не пожалеет, напротив, должники только порадуются ее смерти; а я на ее деньги тысячу добрых дел наделаю. Неужели эти добрые дела не извинят одного этого греха? Да и греха-то тут нет никакого. Какой грех - убить вошь или таракана? А старуха и того не стоит. Взял топор, пошел и убил. А как убил, вся "логика", все "разумные оправдания" - все пошло прахом. Заскорбела душа. И до того заскорбела, что пошел в полицию и сам на себя донес.
Разве тут не загадка? Загадка и совершенно неразрешимая загадка для атеиста и эгоиста. Что мучило Раскольникова? Денег стало много, деньги открывают доступ ко всем удовольствиям в жизни: живи, наслаждайся и искупай заодно этот свой один маленький грешок многими большими и благородными делами... А он - в полицию. И на каторгу. Добровольно. Что же ему мешало действовать так, как он прежде "разумно" продумал и оправдал? Мешала заговорившая совесть.
Вот, из наличия этой совести в каждой человеческой душе, "нравственное доказательство" и выводит бытие Божие. Как же иначе-то объяснить эти странности: человек обеднил себя - и радуется; обогатил - и мучается. Когда бы в нас жил один эгоизм, а Бога вовсе не было на свете - совершенно невозможны были бы такие странные "радости" и "мучения".
Иногда, правда, говорят: а есть ведь и бессовестные люди. Чадца мои милые, напрочь бессовестных людей в природе не существует. Совесть присуща, врождена всем. Только одни люди ее слушаются и всячески в себе утончают, развивают и просвещают. А другие всячески глушат в себе совесть. Они грешат - она их мучает. Им это неприятно и они ее хотят убить в себе. Пытаются убить докучливую совесть вином, наркотиками, развратом, вообще нравственной распущенностью, т.е. еще больше погружаясь в грех. Им хочется так оглушить совесть, чтоб она в них спала летаргическим сном и не подавала никаких признаков жизни. Но до конца сделать это никогда не удается. Даже в самом закоренелом злодее, развратнике, алкоголике совесть время от времени "просыпается" и заговаривает. И это бывает самым страшным наказанием для нравственно опустившегося человека - не тюрьма, не физические какие-то истязания, а именно - когда заговорит совесть. Поэтому такие люди и стараются так заботливо и всемерно о том, чтоб не дать ей заговорить.
Особо, пожалуй, стоит указать на "идейное" глушение совести. Да, совесть можно "усыплять" не только вином и наркотиками - но и "идеей". Причем, "идея" погружает совесть в наиболее глубокий "сон". У таких "идейных" дело иногда доходит до совершенного извращения совести. До появления в душе какой-то "совести-перевертыша": редкие пробуждения в них естественной совести эта "совесть-перевертыш" укоряет, но зато одобряет любые беззакония, творимые во имя "идеи". Льются реки крови и слез, когда людьми руководит не "закон Божий", а "революционная совесть". Справедливо говорил Ф.М.Достоевский: "Совесть без Бога есть ужас. Она может заблудиться до самого безнравственного".
Стало быть, совесть-то в каждом из нас есть. Но к совести необходим еще верный ориентир, по которому она могла бы безошибочно сверяться: не заблудилась ли? Такой ориентир - Христос и Евангелие.
Вспомните еще раз эти слова Спасителя: "кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее". Следовательно, прежде всего и больше всего надо любить Бога. Его - даже более, чем себя. Ближних - как себя. Бога - более, чем себя. Ради Него, если потребуется, нужно пойти даже на смерть, "потерять" ради Него свою собственную, такую любимую каждым из нас жизнь.
Впрочем, если эта жизнь протекает ради Христа и Евангелия - она и так представляет из себя сплошное самопожертвование, т.е. постепенное самоумирание. Об этом мы уже выше говорили, что "всякое доброе дело - это самообеднение". И вот, человек отдает, отдает, отдает, теряет, теряет, теряет... Но, удивительное дело - при этом вовсе не чувствует себя несчастным и обездоленным, напротив: душа его радуется, радуется, радуется... Он отдает, отдает, отдает - а Бог ему посылает, посылает, посылает... и силы физические, и радость духовную; вместо денег бумажных - сокровища небесные, вместо времени временного - вечность вечную...
Так и живут святые Божии человеки: постоянно "теряя" свою душу, чтобы "спасти" ее. Они, ради Бога, теряют временную жизнь. Бог им за это дарит жизнь вечную. Которая начинается даже уже и во временной - с того момента, как человек стал "терять".
Станем же молить Господа, чтобы Он, всемилосердный, помог и нам потерять свой эгоизм. Чтобы нам, немощным, в меру слабеньких силенок наших, подражать святым. Когда не будем подражать святым - не увидим радости чистой и высокой; проживем свой век при временных и обманчивых "удовольствиях", оборачивающихся сплошь да рядом мучениями, да так и уйдем в могилу для вечного уже мучения. А все оттого, что напутали. Полюбили не "себя", не душу свою бессмертную, а свой "эгоизм". Вот такой вышел разговор про истинное "себялюбие" и ложное "самолюбие".
Хотел сегодня еще поговорить про этот эгоизм, поругать его, да вижу, что проповедь затянется. Давайте сначала это проглотим и переварим, а в следующий раз доедим это блюдо. С невкусным названием "эгоизм". Может быть, его и поубавится на свете. Помоги, Господи.
Аминь.